Краеведческие страницы Красноуфимска

Второе письмо  И.П.Хамзину

Надеюсь, не обижу Вас, Иван Павлович, если укажу на ошибки, которые вы допустили, пытаясь расшифровать происхождение некоторых географических  названий. Не в результатах, выводах, трактовке (хотя  они  почти все неверны), а в методах. Вы пользовались неверными методами, исходили из неверных предпосылок и потому пришли к ошибочным выводам.

Но сначала признаюсь, что и сам не знаю истинных значений тех названий, которые Вы упоминаете. Я занимаюсь этим целом более двадцати лет, но, прежде чем приступить к нему, удостоверился, что никто до меня его не сделал. Было бы трагедией после многих лет работы узнать, что ее давно уж  проделал кто-то другой.

Связался со специалистами Свердловска, Казани, Башкирии, не занимался  ли кто-нибудь из них топонимикой в наших краях, нет ли печатных работ.   Оказалось, нет. Начал. О результатах работы докладывал на топонимических семинарах при Свердловском госуниверситете.

Доклады обсуждались, некоторые из них были напечатаны в «Ученых записках», и никто не упрекнул меня в том, что я не ссылаюсь на такого-то автора, не ознакомился с такими-то работами. Думаю, их в то время не было. Последние годы, правда, я утерял связь с университетом, но вряд ли за это время произошли изменения.

Я знаком был с планами свердловских топонимистов на ближайшие годы, никаких экспедиций в наши края не планировалось. Бывали, правда, специалисты из Ижевска, искали следы проживания одо, они нашли меня через газету «Вперед», я был с ними в переписке. Поэтому можно сказать, что никто не знает истинного значения тех названий, о которых Вы упоминаете. И при всем при этом отчетливо вижу Ваши методологические ошибки, которые и привели к ошибочным выводам.

Они были не первыми

По-вашему получается, что марийцы по пути в наши края прошли быстро Башкирию, почти нигде не задерживаясь, не вступая в контакты с местным населением, не расспрашивая о дороге, которая их ждет впереди и т. д. Осели в диких местах, где не ступала нога человека, где все реки, речки,  ручьи, озера, горы были безымянными, и принялись придумывать им названия  (конечно же, марийские). Но ведь широко известно, что марийцы, о которых идет речь, сели, как тогда говорили, на башкирскую землю, часто по договору, по записям. В договорных документах подробно описывались границы земельных угодий, межи. А ими служили названия рек, речек, логов, гор. Эти документы имеются в архиве. Марийцы пользовались на первых порах местными, чужими для них названиями.

«Слоеный пирог»

Каждое название, о котором ведете речь, Вы считаете чисто марийскими и, расчленяя его, в каждой части видите то же какое-то марийское слово. Но «чистых» названий почти не осталось в нашем пестром в национальном отношении краю. Топонимисты любят говорить, что топоним напоминает слоеный пирог. Определить языковую принадлежность, снимая слой за слоем, докопаться до самого древнего — задача очень нелегкая, иногда непосильная даже для специалиста.

Попробуйте расчленить топоним «Сарсаде». Де — явно марийская частица. А Сарса (Сарсы)? Марийцы этой деревни рассказывали мне, что местные татары называют это место Сарысаз (Желтое болото). Сарысаз можно обнаружить в архивных документах.

Все ясно, два слоя: татарский и марийский? Вовсе необязательно, ибо Сарысаз, возможно, искаженное башкирами и татарами нетюркское название. Ответ можно было бы найти на местности (поискать желтое болото), но названию-то несколько сот лет, и местность за это время могла измениться до неузнаваемости.

Скорее всего — от реки

Но, даже имея «чистый» топоним, определив правильно его языковую принадлежность, можно допустить ошибку, если подбирать к нему похожее по звучанию слово из современного языка. Ошибемся, если забудем о диалектах, о том, что названию несколько сот лет и в те далекие времена это слово, возможно, потреблялось совсем в другом смысле. Если я узнаю, что где-то есть река называемая, скажем, Стряпуха, то не удивлюсь, не посчитаю это название странным, не буду строить догадок, сочинять легенды о том, кто была та стряпуха, чем знаменита, чем увековечила себя в названии реки. Потому что знаю, никакой стряпухи не было, а в Древней Руси слово «стряпуха» означало «медлить, долго собираться». «Ехать не стряпая» означало «ехать не мешкая, незамедлительно». Возможно, слово в этом значении сохранилось где-нибудь и до более близких к нам времен. Стряпуха означало бы медленно текущая, тихая, «ленивая» река.

Пытаясь объяснить происхождение названий населенных пунктов, Вы забываете или не принимаете во внимание, что они расположены на реках того же названия (Тавра, Юва, Бардым, Карзя, Курка, Суксун). И получается, что реки названы по названию населенных пунктов. Но так почти не бывает никогда. В наших краях я не знаю ни одного такого случая. Названия рек гораздо старше населенных пунктов. А название реки Карзя, по-вашему, произошло от личного имени, что еще менее вероятно.

Многие ошибки, как мне кажется, от торопливости, от поспешности в выводах. А если б остановиться, оглядеться, подумать, оценить все факты, не противоречат ли они здравому смыслу, то ошибки непременно обнаружились бы.

«В районе Тавры была первая остановка в виде табора. Отсюда и название деревни Тавра (по марийски — «Табра», с мягким произношением буквы «а»)». Что значит первая остановка в виде табора? А до этого они все время шли без остановок? Или это их первая остановка на новом месте? Они знали заранее то место, куда шли? Да таких остановок на их пути было множество, и все те места теперь называются Тавра?

Или вот Курки? Там почему-то не табором остановились, а соорудили временное жилище (одно на всех?) из лубков. И опять названия реки и деревни. Да ведь таких шалашей тысячи, наверное, были по всем рекам, речкам, ручьям, ключам. И только одна речка Курка. Невероятно! Афанаскова — из Опанас? Как раз наоборот. Опанас — искаженное Афанасково.

Легенду можно сочинить

О любом географическом названии можно сочинить легенду, было бы желание. Вот Вы упомянули Самосуды (Самосудово) — часть Вашей деревни. Чем не сюжет. Злые люди творили тут расправу без суда и следствия, за это их и это место прозвали самосудами. Добавить жутких подробностей, и легенда готова. А если намекнуть, кто мог творить такое в марийской деревне, то она приобретет определенную окраску, далеко небезобидную.

А если не торопиться, оглянуться, подумать? Оказывается, деревень с названием Самосуды было в Красноуфимском уезде две, да еще Сутяга, Судницыно (опять суд?). А вон еще Поедуги (тоже, небось, всех едят поедом). А как быть с фамилией известного нашего дирижера Самосуда? А Самодуровка в Воронежской области, Самодуровка в Рязанской, Самострелово в Ровенской... (Ну и народец подобрался!)

Но предположим, что в вашей деревне действительно был талой случай (самосуд). Кто дал прозвище этим людям и название части деревни? Марийцы? На русском языке? А как марийцы на своем языке называют это место? Pyccкие сами себя так назвали? 'Гак ведь это означало бы «Мы беззаконники»? Вряд ли кто в этом признается. Да и людей таких называли самосудцами, а не самосудами.

Не нахожу ответа

Путь топонимиста к истине никогда не бывает прямым. Он напоминает хождение по болоту. Человек идет осторожно, проверяя каждый шаг, останавливается, идет в сторону, снова возвращается, петляет... Опытный пройдет этот путь быстро, неопытный или самоуверенный может заблудиться. На этом пути его ожидают радости открытия, которые могут смениться разочарованием (радость была преждевременной), унынием, желанием все бросить. Поясню на примере.

Предположим, что в «Списках населенных мест» топонимиста чем-то привлекло название Юва — село в Красноуфимском районе. Прежде всего, он постарается выяснить, не расположен ли населенный пункт на реке с таким же названием. Название реки, как правило, старше населенного пункта, но исключения, хоть и редко, бывают. Поэтому не мешает убедиться. Но для этого надо ехать в Пермь или в Уфу, в архивы, попросить межевые книги, купчие или дарственные грамоты на землю, дарованные башкирам 300—350 лет назад. Искать в этих документах упоминания о речке Юве и деревне, записывать, в каком году. Но на это уйдет, быть может, не один месяц, если учесть, что в архивах в день выдают лишь 2—3 документа, а в них нужных сведений может и не оказаться.

Допустим, что в этом случае правило, а не исключение, название реки старше. Чем же название Юва привлекает? Что-то в нем знакомое, что-то оно напоминает... Ах, вот что. Сылва, Сосьва, Лозьва, Косьва, Колва, Кушва. У всех этих названий общим является последний ударный слог — ва. «Ва» на коми-пермяцком означает «вода», река, а первая часть слова — признак, за который река получила свое название.

Может, и название Юва из той же семьи? Это что же, след коми-пермяков, когда-то здесь проживавших? Почему бы и нет? Сылва-то совсем рядом, естественных препятствий никаких. Что же, значит, можно вот так, Ю-ва? — ва, положим, «вода», «река». А Ю? Опять что-то знакомое... Бадью, Вежью, Расью — тоже названия рек, но коми-зырянские. «Ю» тоже означает «вода», «река». Выходит Река-Река? Такое бывает, и нередко.

Взять хотя бы Дон, тоже означает «река». Значит, «слоеный пирог»? Два слоя? Один более древний, но какой? Ой, не спеши! Слишком все просто получается, а простота часто бывает обманчива. Оглянись, подумай. Ведь если Юва — след коми или пермяков, то не гостили же они тут, а жили долго, хозяйствовали и должны были оставить и другие следы, и в названиях других рек тоже. Надо поискать, нет ли еще рек с названиями на «ва».

Легко сказать — поискать. Хорошо, если есть картотека или доступ к топографическим картам (они до сих пор засекречены). А если нет? Сколько же понадобится времени, чтобы обойти огромную территорию (хотя бы в пределах Красноуфимского района) и собрать названия всех рек, составить картотеку. Года, пожалуй, не хватит.

К счастью, все уже мною собрано, и есть картотека, насчитывающая несколько сот названий рек, речек, ручьев, ключей, озер... Поищем. Нет, больше ни одного подобного названия. Есть много оканчивающихся на -джилга, -елга, -лга, есть на -нада, -на. Но ни одной, оканчивающейся на «ва»! Увы, надежды не оправдались. Что же делать дальше? Надо побывать в Юве, узнать, как сами марийцы объясняют происхождение этого названия... Хотя вряд ли узнаешь что-либо существенное. Скорее всего, расскажут какую-нибудь легенду.

Неужели от «лука»?

Вот неожиданность! Оказывается, марийцы произносят Юа и утверждают, что это русские переиначили их название в Юва. По их мнению, Юа означает «Луковая». Здесь до сих пор растет много лука (по-марийски «юа»), по этому признаку названа и река. Возможно ли такое?

Заглянем-ка в двухтомник «Травянистые растения СССР». Восемь видов дикого лука на территории СССР и ни один из них не тяготеет к воде. Растут в лесах, на склонах гор, на сухих лугах, но по берегам, по заливным лугам ни одного вида.

Ну, ладно, зададимся еще одним вопросом. Кто назвал реку Юа? Марийцы одноименной деревни? Но так не бывает. Мы ведь в повседневной жизни свою реку никак не называем, в этом нет необходимости. Более того, и слово «река» обычно не употребляется. Пойдем купаться, сходи за водой, пойдем рыбачить и т. п. И всем ясно, о чем идет речь, река ведь в деревне одна. Название могли дать только люди, живущие вдалеке от этой реки, чтобы отличить ее от других рек. Стоп! Все время рассуждаю, как русский, по-русски. Может, у марийцев все не так? Надо узнать у хорошо знающих этот язык. Что же делать? А схожу-ка я в Сызги, узнаю, как тамошние жители называют эту реку. Сызги ведь старше Ювы.

«Это наше слово, — спокойно сказал самый старый по возрасту житель Сызгов, которого удалось отыскать. — И речка, и гора так назывались еще задолго до того, как заселилась деревня Юва. Там много было дикого лука, и наши предки ходили его рвать».

Опять лук! Ага, значит, все-таки на горе лук-то! Стало быть, гора луковая (он ведь ясно сказал: и речку, и гору так называли). Это другое дело, гор с «ботаническим» названием сколько угодно. Чему радуешься? Выходит, что река получила название по признаку, относящемуся к горе? Чушь какая-то. И верно... Это ж надо! На двух неродственных языках растение называется одинаково (и словари это подтверждают), хотя в произношении его ювинцами и сызгинцами слышна все-таки разница, но на бумаге ее передать не могу. Какое все-таки отношение имеет дикий лук к названию реки?

Саранинка: Сара плюс Нинка?

Может быть, мы имеем тут дело с «народной этимологией», которую А. К. Матвеев назвал еще «детской». Взрослые люди рассуждают, как маленькие дети. И пояснил это следующим сравнением. Маленький ребенок совершенно не понимает, что такое память. Поэтому памятник он называет каменннком (он ведь каменный). Народная этимология — это кошмар какой-то. Бардым значит «барин и дым». Сарана (Саранинка) — Сара и Нина. Утонули якобы в этой реке две девочки — Сара и Нина. Мать ходит по берегу, плачет, зовет дочек по имени. Люди услышали и стали называть реку Саранина. Такую сказку приходилось слышать даже в школах. Ее и опровергать-то стыдно.

Это еще полбеды. Тут хоть названия почти не изменены. А ведь часто их коверкают до неузнаваемости. Река Сергаш превратилась в Торгаш, Ут — в Ута — Утка, Кошмаш — в реку Машу, Пикпильда — в Пиколку и т. п.

Может быть, и Юва стала «луковой» таким же путем? Было какое-то название, очень старое, возможно, не башкирское и не марийское, но похожее по звучанию на «юа» (лук), да к тому же и лук в этих местах действительно произрастал. Какое же название у реки было первым? Не знаю. Может быть, Юва и была, а может, Ува (таких названий много в Удмуртии). А может... Стоп! Мы вторгаемся в область, запретную для непрофессионалов. Взаимодействие языков — один из труднейших разделов языкознания. Мало владеть, даже в совершенстве, этими языками, надо знать законы их взаимодействия, например, правила звуковых переходов. Есть языки, в которых звук «р» в начале слова не употребляется, не может употребляться. Русское слово «рукав» (протока реки) будет на этих языках звучать как «лукав». Все это очень сложно. И поэтому я останавливаюсь и дальше не иду. До этого все наши рассуждения, предположения вмели вполне научную основу (в том числе и «слоеный пирог»). А дальше начнутся гадания, а это не моя область.

Даром труд не пропадет