Краеведческие страницы Красноуфимска

ОБОГАЩЕНИЕ ДУШИ

выдержки из статьи

Нет бесплоднее занятия, чем доказывать, что литература не может существовать, не оглядываясь на прошлое. Можно сказать и так: литература — это сама история, аккумулятор интеллектуальной, нравственной и эстетической энергии человечества.

Закономерность развития исторического жанра проявляется в том, что обретает он «второе дыхание», набирает силу обычно в периоды исторических сдвигов, обостряющих интерес к познанию прошлого. Тогда он становится серьезным фактором формирования исторического сознания.

Современный исследователь справедливо отмечает, что в «духовном складе и поведении героев современного романа все более отчетливо выступает глубоко запечатленный   социальный   и нравственный опыт общества развитого социализма. Умение выявить нравственный итог исторического развития и соотнести с ним внутренний смысл текущего   дня выступает в качестве важнейшего критерия жизненной состоятельности позиции героя, основательности   его поступков и суждений.   Способность человека «советоваться» со своей   личной   памятью и тем более с исторической памятью народа является в произведениях современных авторов необходимым условием его человеческой и гражданской зрелости, внутренней устойчивости»[1]. Эти критерии лежат в основе концепции личности, свойственной и произведениям на историко-революционную тему, приобретающим в связи с этим глубокую актуальность и современное звучание. Показывая искания своего героя, писатели стремятся подчеркнуть мысль о нравственной чистоте революции, которая объединяет и сплачивает на этой основе зачастую людей разных поколений. Эта идея пронизывает, в частности, роман-хронику старейшего уральского прозаика Климентия Борисова «Единомышленники» (Свердловск, Средне-Уральское кн. изд-во, 1979).

Роман состоит из трех книг: «Суровый канун», «Семь ветров» (первые   две   книги   были   изданы в Свердловске в 1975 году) и «Календарь войны». Трудно понять, чем руководствовался автор, определяя свое   произведение как роман-хронику. Видимо, на всю трилогию по инерции перенесены признаки, свойственные, в сущности, одному роману — «Суровый   канун», в котором К. Борисов прослеживает динамику роста и становления характера Ивана Хаританова как большевика-ленинца.    Во   второй   книге герой первого романа даже не появляется: речь в ней идет о становлении личности брата Ивана — Дениса Хаританова, который   работает на новостройках Урала и Севера, затем возвращается в родной Гранитоград, откуда партия   направляет его в политотдел   при   МТС. Отсутствует  сюжетная линия, связанная с Иваном Харитановым, и в романе «Календарь войны». Здесь он появляется на мгновение в главе «Последние листки календаря», встретившись с братом Денисом на территории Восточной Пруссии. Как и надлежит большевику с дореволюционным стажем — в чине полковника. И, разумеется, появляется для того, чтобы проиллюстрировать (иначе функцию этого эпизодического появления и не назовешь) авторскую мысль об идейном единстве братьев Харитановых, прошедших сквозь горнило событий революционных лет, мирного строительства социализма и Отечественной войны и ставших в итоге «единомышленниками».

Произошло то, что нередко случается с грандиозными художественными замыслами, трудно укладывающимися в прокрустово ложе априорной мысли и заданного объема. К. Борисов задумал, видимо, соединить в одном произведении историко-революционный эпос и эпос семейно-бытовой, показав историю уральской рабочей семьи в течение четырех десятилетий (действие в первой книге начинается вскоре после революции 1905 года). В таком сочетании нет ничего противоестественного, как нет его и в обращении, если воспользоваться терминологией живописи, к триптиховому повествованию, к циклизации относительно самостоятельных произведений. Но их самостоятельность, подчеркиваю, должна быть относительной, а объединение — не искусственным.

Повести же К. Борисова (именно к этому жанру тяготеют произведения, вошедшие в роман) с большим правом могут существовать как самостоятельные произведения, нежели как целостное единство, так как каждое отдельное произведение отнюдь не лишено художественности.

Наиболее удачна первая книга, представляющая собой историко-революционный роман-хронику. Удачна и по степени новизны содержания, и по принципам его воплощения. Не впадая в описательность и скороговорку, портящие впечатление от двух последующих книг романа, автор обстоятельно показывает — со всеми драматическими   перипетиями,   свойственными этому жанру, — как четырнадцатилетний юноша, закончивший четыре класса церковноприходской школы, вступает в самостоятельную трудовую жизнь, которая не по дням, а по часам воспитывает в нем сознательного и убежденного борца против самодержавия. И здесь хроникальный принцип повествования, избранный К. Борисовым, оказался к месту. Он помогает воспроизвести динамизм становления характера Ивана Хаританова, показать его внутреннюю эволюцию во временном контексте.

К сожалению, в последующих книгах романа автор сосредоточился на изображении судеб младших братьев Ивана Хаританова, отступив от тех принципов воплощения характера, которые наметились в первой части произведения. Логика идейного, психологического, нравственного развития героя, логика внутреннего сюжета здесь затмилась внешней событийностью, воспроизведением внешних аксессуаров трудовой школы воспитания конца 20-х — начала 30-х годов, которую проходит Денис Хаританов («Семь ветров»), или внешней канвы военных судеб братьев Харитановых, на которой очевидна печать литературности («Календарь войны»).

Виталий СМИРНОВ

Смирнов В. Чувство времени – чувство истории // Урал. — 1980. — № 11. — С. 162—175.