Выберите шрифт Arial Times New Roman
Интервал между символами (кернинг): Стандартный Средний Большой
Что хранят архивные документы? Память о каких-то важных событиях в стране, в городе, в жизни отдельного человека. Но, кроме того, и память о людях нашего города, служивших прогрессу.
Меня интересовали материалы, связанные с развитием народного образования в г. Красноуфимске в XIX веке. Работая с протоколами заседаний Красноуфимской Городской думы за 1886 год, я постоянно наталкивалась на интересные деловые предложения гласного (т.е. депутата) П.П. Станова. Возникал вопрос: кто по профессии этот человек, так горячо и самоотверженно борющийся за развитие грамотности и культуры в городе.
На заседании Думы 18 февраля 1887 года был зачитан доклад городской Управы, где сообщалось, что гласный П. П.Станов подал заявление на имя городской Управы. В этом заявлении он напомнил, что несколько месяцев назад город был свидетелем торжественного открытия Кирилло-Мефодьевского училища, которое временно размещено в частном доме Т. А. Пятова (Пятов - гласный городской Думы, купец, владелец мельницы). Как сообщает в заявлении Станов, «это низкое, без устройства хотя бы примитивным способом вентиляторов, угарное и крайне мало вместимое с неудобным расположением комнат помещение преждевременно делает детей неспособными к пониманию того, что им говорится и объясняется в классе... Таким образом, училище не только не оправдывает того высокого назначения, для которого оно открыто, но наоборот, при таких условиях приносит вред, действуя ослабительно на крайне слабый детский организм». Городская Управа в это время была переведена во вновь построенное здание (ныне здание районной администрации), а старое помещение «напротив тюремного замка» (ныне «Энергосбыт»?) стояло свободным. Поэтому г. Станов просит Управу «не найдет ли она возможным, не ожидая заседания городской Думы, уступить свободное помещение после соответствующего ремонта под Кирилло-Мефодьевское училище, учитывая назревшую потребность в обучении детей и большой наплыв таковых в училище». Городская Управа передала это заявление инспектору народных училищ г. Красноуфимска В.В.Корватовскому. Он отношением от 21 февраля за № 226 уведомил Управу, что помещение, занимаемое Кирилло-Мефодьевским училищем, хотя и не в такой степени неудобно, как заявлял г. Станов, но, тем не менее, перевод его в здание, бывшее под городской Управою, после надлежащей его ремонтировки и приспособления для школьных надобностей весьма желательно, тем более что со следующего года число учащихся значительно увеличится и представится необходимым отделить девочек от мальчиков».
Гласный П.П. Станов еще просил, в случае перевода училища в городской дом, при распределении классов учесть мнение доктора. А кроме того, устроить при училище гимнастику для учащихся, для чего выделить необходимые средства». Городская Дума проголосовала утвердительно за это предложение. Затем неугомонный Станов выступает еще с одним заявлением. Он просит городскую Думу, «не признает ли она возможным дополнительно ассигновать 60 рублей в год на вознаграждение учителя пения» при другом городском смешанном училище. По его мнению, «обучение пению в значительной степени содействует скорейшему развитию детей, как в умственном, так и в нравственном и даже физическом отношении». Он считает, что подготовленные таким образом дети под руководством опытного учителя могли бы с успехом заменить исчезнувший из собора хор учеников реального училища и в немалой степени содействовать благолепию при священнодействиях в местном храме». Но мнения разделились. Против выступили купцы О.А. Юшманов, Е.И. Лаврентьев. Гласный Т. А. Пятов, не вдаваясь в обсуждение, полезно или нет пение для детей, «в виду предполагаемых расходов, необходимых для ремонта казарм и городского дома» предложил ходатайство Станова отклонить. Отстаивая свое мнение в отношении полезности пения для детей, гласный Станов предлагал обучать пению всех детей - учащихся начальных училищ. Но окончательное голосование по этому вопросу (9 голосов «за» и 10 «против») было отрицательным.
В одном из летних номеров газеты «Вперёд» было обращение к жителям Красноуфимска: рассказать о своих родственниках - участниках 1-й мировой войны. Мой дядя, СЕРЕБРЕННИКОВ Никита Андреевич, вероятно, относится к таковым.
С детства помню, в одной из комнат родительского дома в рамках висели портреты отца, мамы и молодого военного. Шла Отечественная война. Отец был на фронте, мама работала с утра до ночи. Дома только бабушка Серебренникова (Оболенская) Марфа Филипповна. Она умерла в феврале 1943 года, когда мне было 6 лет. В 1942 году к какому-то празднику мы с ней делали генеральную уборку. Брат, что был старше меня на 4,5 года и был главным и единственным мужчиной в доме, снял портреты Мы с бабушкой всё протирали. Я увидела, что бабушка гладит рукой портрет военного и на портрет упали слезы. У меня в руке была влажная тряпочка, я сразу вытерла эти слезинки и спросила кто это? Портреты были ретушированы и влажная тряпка оставила след. Бабушка сказала, что это Никита, старший брат моего отца, что он был летчик и погиб на войне, а дед ушел с белыми и сгинул. Может, она что-то говорила еще, но в моей памяти, благодаря мазку на портрете, осталось только это. Когда в школе я стала изучать историю, то для меня война до ВОВ - это 1-я мировая.
К 80-летию российской авиации газета «Вперёд» собирала материалы о летчиках из Красноуфимска. Я пришла с этим портретом, но рассказать где учился, где воевал, не могла. Пономарев Виталий просветил меня: значок на пилотке (я считала полумесяцем) - это офицерский знак летчиков того времени, а погоны заретушированы. Портреты эти были сделаны в 30-х годах в московской фотографии, родители жили тогда в Москве. Родство с офицером царской армии в те годы не приветствовалось. Потому погоны заретушированы. Но портрет в газете «Вперед» не опубликовали за неимением каких-либо сведений об этом человеке.
В 90-х годах нашей внучке для сочинения по родословной нужны были определенные сведения. Моя мама, которой уже не было в живых, уроженка Московской области, в нашем военном детстве говорить о родословной, было не принято. Отец, пройдя две войны с Германией и Японией, умер в возрасте 41 года в 1949 году. Пошла я в городской архив, помня слова бабушки про деда и Никиту, но ничего о них не нашла. Хотя отметила интересный для себя факт: улица Р. Горбуновой (в моем детстве ул. Февраля) называлась раньше Малой Серебренниковской. Подумала, что называлась она так может в честь Никиты, возможно, он был первый красноуфимский летчик. Пошла к Валентине Тетюшевой, что жила тогда в казачьей избе, но она мне только показала дом моего деда. Позднее, когда серьезно занялась краеведением, узнала, что на самых старых картах Красноуфимска в архиве и музее (1800г. и без даты) эта улица так и обозначена. Значит, предки мои заслужили честь дать улице свое имя. На этой улице до сих пор стоят дома моего деда, Серебренникова Андрея Ивановича, и его брата Петра Ивановича (деда Ефимовой Людмилы Вениаминовны). Деревянную Ильинскую часовню на этой улице в конце 19 века заменил каменной Серебренников Александр Иванович, что был городским головой в течение 15 лет. Был ли он родственником Андрею и Петру Ивановичам - не знаю и не буду утверждать. Название улицы не изменилось и после революции. Улицей Февраля она стала только в 1932 году к 15-летию февральской революции.
В 2005 году я снова вернулась к фотографии. В №2 газеты «Знак вопроса» на стр. 9 появилась маленькая заметочка под заголовком «Наш земляк среди первых летчиков?» Приведу её дословно. Пишет Роза Давлетбаева, краевед из Русской Тавры.