Сейчас никого не удивишь пестрой картиной доморощенного бандитизма. Все есть и на любой вкус: для обывателя - телепередачи, для профессионального обучения - фильмы, для наглядности - шикарная жизнь братвы и их ставленников у власти, возле лакомых кусков раскромсанной экономики. Такая беззаботная жизнь, которая зачастую с первого раза заманивает в бандитские ряды молодежь, совращая от честного труда, за что сегодняшняя власть платит копейки, обдирая народ, за его счет шикуя. Для обыденной жизни - орды люмпенов, которым жизнь другого - копейка, которые на всем протяжении матушки России «дербанят» квартиры и дома, устраивают рейды на коллективные сады, потрошат сарайки и гаражи, домушничают и карманят. Что говорить, что дорожный разбой вернулся из забытого прошлого.
Нечасто какой читатель помнит те времена, когда среди ее лучших людей искали «врагов народа» (правда, тоже действовали по варнацким правилам - хватали по доносам, являлись ночью), так вот эти «специалисты» по жандармской части в серьезных делах обмишуривались.
Помнит, может, кто два послевоенных случая, что случилось в поселке Бисертский завод.
Сначала приключилась таинственная история с директором «номерного» завода Тенегиным. Он по причине слабости ног имел выезд: утром ли, на обед, вечером после работы до дому добирался на заводской подводе, то есть не слишком емкий был на своих нижних конечностях.
В тот злополучный день он ждал какого-то неотложного разговора с министерством, поэтому в обеденный перерыв народ рабочий и служащий разошелся, кто по домам, кто в заводскую столовую, а директор остался дожидаться звонка из Москвы на рабочем месте. Надо сказать, что порядки на заводе были строгие: по сути была двойная пропускная система - одна на вахте, на проходной, а другая внутри территории, к которой относилась и контора предприятия. Вот раздается звонок из столицы на телефоне директора, а его в этот момент на месте не оказалось. Давай искать его по кабинетам, по территории, по цехам - испарился директор бесследно: на вахтах охрана его не видела, чтобы он вышел за пределы завода, все утверждали, что в последний раз видели его на служебном месте. На другой день нашли его бездыханным за территорией завода, в caраях, где сушили кирпич-сырец. К расследованию подключились «органы», прокуратура, проводили неоднократный опрос всех служащих, охраны, словом, искали малейшую зацепку, но все старания были напрасны, так и осталось загадкой, кто и зачем организовал это смертоубийство. Была версия по женской части: дескать, в этом деле замешана «левая» подруга, которая и выманила Тенегина в тот caрай (эта догадка нормальному человеку в голову не придет: человек совершенно слабый на ноги и гулевый при живой жене). Особо приставали к семье В., сыновья которого, будто бы грозились отквитаться за честь поруганной сестры. Однако алиби этих самых братьев было железное.
Стоит напомнить, что в те годы поселок Бисерть был районным центром, поэтому были в поселке все соответствующие району учреждения. Уголовным розыском, например, ведал Окулов в чине старшего лейтенанта. Так вот случай с этим милицейским чином - тема второго сюжета. По каким-то делам этот самый Окулов ездил в область, в свое серьезное учреждение. Тогда уже ходил памятный всем пригородный Свердловск-Красноуфимск. Посельчане видели оперуполномоченного и в вагоне, и сходящим с поезда. Его должна была встретить служебная машина, известный всем «воронок», но по какой-то причине автомобиль к пригородному не приехал. Пришлось идти пешком, а это надо дошагать до пруда, а затем по известной тропинке через пруд (дело было зимой) до районных учреждений. И что ты думаешь, на этом промежутке исчез начальник «уголовки». Будто бы слышали какой-то крик на заводском пруду. А обнаружили этого самого Окулова в Свердловске (на «Плотнике») убитым, и что странно, при нем были и личное оружие, и документы, и железнодорожный билет. По этому случаю приезжала бригада из МУРа, копались они долго, но результаты были нулевые. Так и осталось загадкой, кто и как умудрился устроить такие смелые душегубства.
Один мой старый знакомый рассказывал давненько. Пришлось ему несколько лет по воле судьбы пожить в одном из сел той беспокойной округи.
«Была, говорит, посевная. Раз глубокой ночью местные мужики, занятые на этом страдном занятии, решили «догнаться», то есть довести до состояния опьянения. То ли у них «резервы» кончились, то ли решили испытать чужака - давай к нему стучаться. Понятно, вышел на шум хозяин, а местные: «Давай брагу!», тот - «Нету», а те - «Раз нету, то через пять минут у тебя будут гореть!» Зашел я, говорит, к супруженции, в двух-трех словах объяснил критическую ситуацию - банка браги, спрятанная надежно под метровым слоем прошлогодней картошки, мигом оказалась в руках ночных пришельцев.
Думаешь, на этом история кончилась, ошибаешься. Раз посеяли, так и жать рано или поздно поспеет время. Так вот в одну из сентябрьских ночей опять стук раздался в окно, мужские голоса. Зная местные повадки, сначала на подручное место поставили бражку, после поковыляли к визитерам. Те так и сказали: «Дядя, мы добро твое помним: на заводах твоих высыпали бункер зерна, чтобы к утру не осталось ни следа...», и исчезли в темноте. Какой там сон, мы с бабой в потемках с ведрами да с мешками выполняли их пожелание, измаялись, понятно дело, на такой незапланированной ударной работе».
«Был я тогда, - рассказывал другой старший мой товарищ, - на выборной должности. Пришлось разбираться на общественных началах по одному каверзному делу. Суть же состояла в том, что из стада пропал средь бела дня племенной бык. Пастухом же был поселившийся человек с тех беспокойных окраин. По причине такой потери поднялся изрядный скандал. Пастух отнекивался, мол, не заметил куда и когда бугай запропастился. Позже, спустя несколько месяцев, в пору раннего листопада, обнаружились и улики - кости в одном месте, - значит, свежевали бугая, а не пропал он.
Вызвал я в Совет пастуха. Он пришел немного навеселе, для храбрости. Говорю ему, что дело это нехорошее, даже подсудное, лучше тебе возместить ущерб хозяину. А пастух мне в ответ: «Ты мне особо-то не грози. Помнишь случай с таким-то (назвал он фамилию местного лесника), так это наших рук дело. Наши не убивали, но строптивых и поперечных мы умеем наказывать.
А был такой случай: местный лесник в районе Красных Партизан, от нас это верст пятнадцать, на месте браконьерства застал трех нарушителей, предки которых были с одного, именно того ненадежного места: они без лицензии завалили лося. Лесник им говорит, что составит протокол, те недолго раздумывая, разоружили его и наказали «христовым распятьем». В таком виде он и добирался домой, шел почти сутки, вышел из урманов и чащоб обессиленный, из последних сил, властям не стал заявлять - до того они его застращали.
Этого потомка разбойников остудил я крепкими словами, но запомнил, что подобного рода люди не останавливаются ни перед чем.
Позже слухами стало известно, что бык был разделан на мясо по уговору с хозяином стада.
Вот так старые разбойничьи повадки откликнулись спустя более двух столетий. Читателю и слушателю не удивительно, но тому я сам живой свидетель», - так закончил мой собеседник.
Ганькин В. Д. Разбойничьи рассказы: Урал. быль (P.S. к "Государевой дороге", с сокращениями)/ В. Д. Ганькин // Городок. - Красноуфимск, 2001. - N 27. - С. 6-7.